Мелисса-Джейн робко взглянула на нее.

– Ты очень сердишься на меня? Мы не хотели тебя расстраивать. Это ведь случилось четыре года назад, и если Джош не рассказал тебе, никто из нас не чувствовал себя вправе… Твое знание ничего бы не изменило, и никто, даже Джеб, не считал, что самоубийство Джоша связано со смертью Нэнси. По крайней мере не спустя четыре года после ее гибели. – И огорченным голосом она добавила: – Мы не старались специально что-то скрыть от тебя. Мы просто не думаем, что связь Джоша с Нэнси – это то, с чем тебе необходимо иметь дело сию минуту. Мы старались помочь… – Эм-Джей подавила рыдание. – О, Шелли, пожалуйста, не сердись на нас… на меня.

Она хотела бы рассердиться. Ей не терпелось кого-нибудь сильно ударить, вскочить и заорать, расшвырять все вокруг, ругаться и проклинать подругу, но она понимала, что Эм-Джей сказала ей правду. Они старались ей помочь… каждый по-своему стремился ее защитить. Их мотивы были добрыми и честными, но она ощущала во рту мерзкий вкус предательства. Они были ее друзьями. Она им верила, а они скрыли от нее правду. Все они знали о происшедшем и позволяли ей жить в блаженном неведении. Неужели они не понимали, что она взрослый человек? Как не подумали, что, скрывая правду, оказывают ей плохую услугу? Если она хочет когда-нибудь понять, что за человек был ее брат, ей нужно знать все. Она скривила рот. Даже самое некрасивое, мерзкое. Шелли сказала устало:

– Ничего. Мне больно, я злюсь… но с этим я справлюсь.

– И мы все еще подруги?

Голос Эм-Джей дрожал, и Шелли не могла не откликнуться на этот жалобный призыв. Она посмотрела на ее зареванное лицо и сказала:

– Да. Мы все еще подруги… и всегда будем. Просто не надо больше меня охранять. Мне было трудно смириться со смертью Джоша. Но не стоит моим неразумным друзьям ходить на цыпочках вокруг того факта, что он не был святым и не имел нимба, который я старательно водружала над его головой. Если знаешь о нем что-то еще, расскажи мне. Ладно?

Мелисса-Джейн усердно закивала:

– Ладно. – Она шмыгнула носом, вытерла глаза и оживленно проговорила: – Итак, отправляемся мы на пикник или нет?

Глава 9

Они никак не могли назначить дату пикника. Даже беглый взгляд на календарь обнаружил, что дни Эм-Джей гораздо напряженнее, чем ей сперва показалось.

– Проклятие! – воскликнула она. – Мы не можем собраться в ближайшем будущем… В следующее воскресенье могло бы получиться, но это День матери, и еще будет родео. – Внезапно она расцвела. – В ту субботу я забираю своих мальчишек и, хоть ты моя лучшая подруга, время с ними я тебе не отдам. Может, мы оставим это пока в подвешенном состоянии и посмотрим, как будут развиваться события?

Шелли согласилась и несколько минут спустя отъехала от «Магуайра». Мысли ее были растревожены тем, что она узнала сейчас о Джоше… и своих друзьях. Рассматривая это объективно, насколько была способна, она не могла винить Мелиссу-Джейн и остальных за молчание. Они старались помочь – в добрых намерениях она не могла им отказать и, окажись сама в подобной ситуации, возможно, поступила бы точно так же. «Что вовсе не отменяет, – мрачно подумала она, – боль и ощущение, что меня предали». Она знала, что со временем это пройдет, но сию минуту рана была свежей и кровоточила. И все же… ей открылся еще один кусочек головоломки, и встроился в образ неизвестного ей Джоша. Еще несколько недель назад история, рассказанная Эм-Джей, привела бы ее в негодование, и она яростно бросилась бы на защиту брата. Однако теперь, зная о Нике и некоторых других вещах, недавно открывшихся, поверить в это оказалось легче.

В глубине души она и раньше понимала, что Джош не святой. Ей было давно известно, что он немного бабник, но она извиняла это, говоря себе, что он просто еще не встретил свою настоящую любовь. Возможно. Шелли много бы дала за то, чтобы узнать мотивы, стоявшие за связью брата с женой Слоана. Этого ничем извинить было нельзя: прелюбодеяние есть прелюбодеяние. Но вдруг это был один из тех трагических случаев, когда любовь слепо и беспощадно поражает двоих? Если бы этой женщиной была не Нэнси, Шелли сумела бы убедить себя, что лишь любовь двигала этим романом, но речь шла о Джоше и Боллинджерах… Она вздохнула и остановила машину перед домом.

Постаравшись прекратить бесплодные размышления, она вылезла из «бронко» и поднялась по ступеням крыльца. Будучи не в настроении для разговоров и побаиваясь, что невольно начнет допытываться у Марии подробностей об этом романе Джоша, она только сунула голову в кухню и сказала Марии, что вернулась и идет в мастерскую.

Там она стала расхаживать взад и вперед, останавливаясь на миг перед окнами и любуясь видом. День получился сущим несчастьем! Знай она об этом романе, никогда бы не сунулась к Слоану. Особенно с деньгами. Неудивительно, что он разорвал чек. Наверное, он пришел в ярость… и был оскорблен. Теперь Шелли не могла винить его за то, что он уничтожил дурацкий чек… Но почему он ее поцеловал? Может, это его маленькая месть?

И зачем Джош завел роман с Нэнси? Он ведь должен был понимать, что ничем хорошим это не кончится. Может, ему это было безразлично? Она почти видела брата, который решил, что, уложив в постель жену своего врага, он добьется еще одной победы Грейнджеров в непрекращающейся фамильной вражде. Он, конечно, не мог предвидеть смерть Нэнси, но, возможно, рассчитывал на зверскую ссору со Слоаном. Для нее все эти рассказы о преступлениях, совершавшихся ее предками против Боллинджеров, и ответные действия тех были просто легендами… Любопытными, но не имевшими отношения к ее жизни. Но Джош верил в фамильную вражду. Она однажды видела, как он перешел на другую сторону улицы, чтобы не встретиться с отцом Слоана, Марком. А когда он узнал о ее романе со Слоаном… Она вытерла набежавшую слезу. Он держался чудесно, утешал ее, помогал, но никак не мог понять, как она могла себе позволить увлечься Боллинджером. Неужели Джош ввязался в отношения с Нэнси только потому, что она была женой Боллинджера и ему хотелось усугубить неприязнь, начавшуюся сто пятьдесят лет назад?

От этой мысли ей стало нехорошо, но отбросить ее Шелли не могла. Связь с женой другого мужчины была историей, достаточно дешевой и безвкусной, и пуститься во все тяжкие лишь для того, чтобы вызвать скандал… Она вдруг почувствовала себя виноватой, что могла подумать о Джоше такое. Он ведь был ее братом. Она его любила. Нет, обожала. А тут размышляет о нем как о мелком и мстительном… Но он таким не был! Она не могла отрицать, что Джош был порывистым, беспечным, иногда себялюбивым, но еще он был щедрым, добрым и заботливым.

А может, он на самом деле любил Нэнси? Нэнси Боллинджер могла быть той единственной женщиной, которая покорила его сердце. Если он ничего не мог с собой поделать и притяжение между ними было слишком сильным, чтобы они могли устоять? Что, если, тоскуя по Нэнси четыре года, он не мог больше выдержать одиночества и покончил с собой? Это было вполне вероятно. И разумеется, он не стал бы выставлять свои чувства напоказ и открыто проявлять свое горе по поводу смерти чужой жены. Ее брат был человеком замкнутым. Возможно, он горевал и страдал наедине с собой до тех пор, пока, не в силах справиться с болью утраты Нэнси, не покончил с жизнью.

Чувствуя, что сама впадает в тоску, Шелли заставила себя встряхнуться. Каковы бы ни были причины его смерти, они ничего не меняли, и она едва ли чего-нибудь добьется, если будет на этом зацикливаться. Однако кое-что она могла сделать. И решительным шагом Шелли направилась к телефону, стоявшему в мастерской.

Телефонный звонок в банк Укайи успокоил ее. Новый чек мог быть ей выдан через несколько недель, а на оплату первоначального будет наложен запрет. Сделав этот звонок и положив телефонную трубку, она почувствовала себя немного лучше.

Оставалось проблемой, как ей заставить Слоана принять эти деньги, но самая большая забота, то есть возобновление чека, с ее плеч свалилась. Скривив рот, она подумала, что теперь у нее есть немного времени на новое решение.